Боевой дед Григорий На своей странице в сети «Одноклассники» жительница Богуславки Татьяна Дмитриева написала рассказ-воспоминание о фронтовике Григории Аврамовиче Матвиенко. Он трудился пастухом в совхозе «Богуславский». Ушел из жизни в начале девяностых.
«Был один случай. Я тогда только начала работать на первой ферме и вот тогда впервые увидала деда Матвиенко, о котором слышала, что мужик он строгий, хозяйственный и с очень жестким характером. Хозяин.
Верхний гурт дойного стада пас его сын Иван, который иногда попивал, и в этот раз к вечеру он был никакой. Доярки получали корм на доение, когда вверху дойки появился всадник. Загон дойки пуст, рядом в округе вообще не наблюдалось ни одной коровы. Лошадь осторожно спустилась вниз по дороге: всадника на ней кренило из стороны в сторону. Если конь прибавлял ходу, он заваливался в бок, но тут же хватался за гриву, что-то бурчал коню, и тот сбавлял ход с трусцы на шаг.
А конь был еще тот! Здоровенный мерин, Каштан, зловреднейший, рослый, мощный и признававший только своего, единственного, хозяина – Ивана. Каштан подошел к складу. Встал. Иван попытался изобразить себя трезвейшим, сделал попытку сесть прямо, но… Завалился вперед на шею коню. Доярки подняли крик. Ведь пастухи помогали часто при погрузке мешков с кормом на машину, а тут – пастух в зюзю, скота нет. На коня ор доярок подействовал, видя, что его всадник ничего не делает, висит на нем мешком, Каштан поступил, видимо, так, как поступал не раз. Лошадь повернулась и потрусила вниз по дороге с фермы, временами переходя с трусцы на шаг, так как всадник на нем заваливался то в бок, то на шею, и Каштан подстраивался под него, вез так, чтобы тот не свалился. Я наблюдала, лошадь вышла на дорогу и потихоньку двинулась в сторону села, до которого около километра. Видно было, что она идет по знакомому маршруту, свернула на нужную улицу, туда, где жил Иван, и скрылась в ее начале.
Я отвлеклась на шум и ругань доярок с бригадиром, которые выясняли, кто теперь соберет скот, будет ли вообще дойка и доколе такое будет твориться?
Первый месяц лета. Жара, духота, хоть и вечер. Мой конь вздернул голову и стал смотреть на дорогу, что шла от села к ферме. Глянула туда… По дороге пластался в стремительном галопе рыжий конь. На нем сидел всадник. Миг – и конь исчез за нижними сараями фермы. Вот же примерещится! Но тут же раздававшееся эхо резкого стука копыт скачущей лошади послышалось рядом. Из-за сараев метнулся всадник на рыжем коне и рванул по дороге вверх, к дойке. Я обалдела. На Каштане несся человек – старик в валенках, в белом полушубке, полы которого развевались, как и борода.
Этот колоритный всадник резко осадил коня, тот заплясал под ним, и дед покрыл доярок матюгами: что они, клуши, возятся, а скотина не доена и так далее и тому подобное. Те шустро позаскакивали на машину (а бабоньки были солидные), тут же их как пушинок занесло, и шепоток: «Дед, дед явился – сейчас будет!»
Обложив всех матом, дед унесся в сопки, лишь эхо донесло его крик оттуда. Через некоторое время из сопок, дубняка, стали выбегать коровы и нестись к дойке. А ведь никто их не гнал, только где-то в сопках ругался дед. Дойка стояла притихшая. Я наблюдала, как коровы сами заскакивали в загон, только там вставали, вздернув головы, поводя ушами, прислушиваясь к шуму в сопках. Через полчаса, может чуть больше, появился и дед, дойка загудела, заработала, кто-то из доярок прикрыл загон с коровами, и пошла работа – вечерняя дойка. Дед крутнулся перед расколами, видимо, вновь «погладил» доярок, и, повернув коня на дорогу, также галопом унесся в село.
Вот так я впервые увидела деда Матвиенко. И зауважала деда. Боевой. Ему тогда было 75 лет».
