Память, как осколок в сердце 11 апреля весь мир отметил Международный день освобождения узников нацистских концлагерей, учрежденный решением ООН. Во все времена, во всех войнах были убитые и пленные, но ни в одной войне так не страдали дети, как во Второй мировой. Фашизм не признавал возрастного различия. Сотни тысяч детей с матерями и без них оказались в концлагерях и гетто. Среди узников были и дети, насильно разлученные с родителями, угнанные далеко от родных мест, упрятанные за колючую проволоку. Украла война детство и у нашей землячки Александры Алексеевны Волчковой.
В день рождения, 30 марта, Александре Алексеевне Волчковой позвонила с далекой Брянщины младшая сестра Мария, поздравила ее с 86-летием.
– Одна она у меня осталась из родных на Брянской земле, – вздыхает Александра Алексеевна, – поздравила, рассказала о нашем селе Малое Полпино, сообщила, что последняя моя подружка ушла из жизни. Помню, все помню про свое село, родных, друзей, хоть давно здесь живу. Когда голос Марии слышу, в мыслях там оказываюсь, долго потом уснуть не могу…
Александра Алексеевна сознается, что время сгладило боль воспоминаний о детстве, опаленном войной. Наверное, у всех так – чем больше живешь, тем больше хочется думать о хорошем. Все было в ее жизни, но больше все-таки хорошего: семья, почет и уважение на работе, общение с соседями, друзьями, любовь и забота, которыми она окружена в доме младшей дочери Галины. И все-таки прошлое настигает ее, память возвращает в далекое детство.
Вот перед глазами одна картинка. Большая семья суетится, собирая отца на войну, мать Васса Семеновна рыдает, виснет на нем, четверо ребятишек хватают его за руки. Алексей Андреевич успокаивает их, обещает непременно вернуться, построить просторный, большой дом. Только в 45-м, вернувшись с германской неволи, семья узнает, что он слово не сдержал, пропал без вести солдат в 42-м, и где похоронен, до сих пор неизвестно.
Вот еще картинка. В доме запах свежесваренной картошки. Мама крепко привязывает за спину Александре узелок, в котором еще горячее варево, крестит дочку, провожает за порог. За километр от села – брянский лес, но до него нельзя идти во весь рост даже ребенку, надо ползти, чтобы немцы не заметили. Так ребятишки доставляли в лес партизанам нехитрую провизию, но не всем удавалось выжить.
Еще одна, самая страшная картина. За связь с партизанами все население села Малое Полпино и окрестных сел согнали в концентрационный пересылочный лагерь, который располагался в зданиях бывшей ремонтной базы. Всех они не могли вместить, большинство людей находились под открытым небом. Здесь уже содержались пленные красноармейцы. Люди умирали каждый день, побои, стоны, мольбы о помощи, постоянное чувство голода и страдания – все вместе казалось адом. Девочка видела, как немцы зарывали трупы в канавы, заливали нечистотами из канализационных систем тюремных корпусов.
Каждый день из согнанных в лагерь людей немцы формировали группы для отправки на работу в Германию. Семье Александры повезло, что ее не разлучили, а всех пятерых вместе отправили в одном эшелоне. Распределили их в окрестностях г. Шимблер, но по разным хозяевам. Александру с маленькой Марией разлучили с матерью, и только раз месяц на три часа им разрешали встречаться в специально отведенном доме. Рабочий день и взрослых невольников, и детей начинался в пять утра на скотном дворе, а заканчивался в поле поздним вечером. Так длилось три долгих года. Вся радость была в этих трехчасовых встречах, когда мама целовала своих детей и успокаивала, что они все равно будут вместе.
Обещания мамы сбылись. Весной 1945 года вошедшие в город советские войска отправили эшелоны освобожденных из рабства семьи на родину. А там ждали руины, пустое поле вместо их уютной красивой деревни. Немцы сожгли ее дотла, надо было начинать все сначала: рыли землянки, спали на земле, ели лепешки из лебеды и коры деревьев. Когда Александра Алексеевна рассказывает, что при такой жизни они еще и пели, и танцевали, и стихи сочиняли, внуки не верят. Говорят, что придумывает бабуля: чтобы при такой-то бедноте и голоде песни петь? Не может быть такого…
А ведь было такое, уверяет Александра Алексеевна и в доказательство вспоминает прибаутки, что сочиняла тогда сама. У нее до сих пор есть дар многие факты облекать в тут же сочиненные нехитрые стишки, к примеру: «Торопились на родину – думали, к радости, а приехали – к немецкой гадости». Это о том, какую «радость» немцы им на Брянщине оставили после себя. «Но ничего», – бодро говорит Александра Алексеевна, – «и это выдюжили, выжили». Работала она на лесозаготовках. В одной из лесозаготовительных бригад встретила своего будущего мужа Александра Филипповича, с ним в начале 60-х и уехали в Приморье, в Пограничный район. Прожили вместе без одного года пятьдесят лет, воспитали четверых детей, работали на Пограничной птицефабрике.
Птичницей Александра Алексеевна Волчкова проработала 24 года. Ее имя гремело по всему краю, и в Москве на ВДНХ есть отметка о том, что она была удостоена права в 1986 году как передовая работница посетить выставку в составе делегации Приморского края. Трудовых наград у нее не счесть: звание «Заслуженный работник сельского хозяйства РФ», орден Трудовой Славы 2-ой степени, несколько знаков «Победитель социалистического соревнования», десятки почетных грамот, благодарностей. Она очень дорожит этими наградами, бережно хранит их. Среди наград и документов промелькнуло удостоверение, извещающее, что она имеет все льготы, положенные государством малолетним узникам фашистских лагерей, гетто и тюрем.
Удостоверение очень скромное по оформлению, с уже выцветшими чернилами, но его Александра Алексеевна держала в руках дольше всего, а потом сказала дрогнувшим голосом:
– В нем – самые горькие годы моей жизни. Месяц в концлагере и три года рабства в чужой стране, на чужой земле. Не дай Бог никому такое…
Пусть сбудутся пожелания этой мудрой женщины, испытавшей, что такое фашизм.
