Мы помним… Семь десятилетий отделяют нас от начала самой кровопролитной войны, унесшей миллионы и миллионы жизней наших соотечественников, сломавшей судьбы детей и подростков, матерей, стариков.
Уходят в прошлое события 20 века, но мы помним подвиг тех, кто защищал родную страну, кто трудился в тылу в грозные годы Великой Отечественной.
Им посвящает свое стихотворение наш земляк Владимир Горчаков.
Год сорок первый
Армада танков, нехотя как будто,
Сминала травы первого укоса.
Все учтено буквально по минутам
В сверхпунктуальном плане «Барбаросса».
В нем двадцать минут отводилось всего,
Чтоб, утро окрасив зарею кровавой,
Огнем и мечом, не щадя никого,
С лица земли навек стереть заставы.
Но выполнить это им было непросто,
Чекистов врасплох не застать.
И долго держались с завидным упорством
Опорные пункты застав.
Летя как стрелы, пущенные в цель,
Спеша поспеть к назначенному часу,
К Москве стремилась группа армий «Центр»,
А группа армий «Юг» рвалась к Донбассу.
Две армии и танковая группа
Нацелены на город Ленинград.
Стволы орудий их из стали Круппа,
В прицелы Цейсса пристально глядят.
Не знает город участи своей,
Не знает голода и холода блокады,
Но страшных девятьсот ночей и дней
Уже ниспосланы всевышним Ленинграду.
Захвачен Минск, идут бои за Киев.
В огне Крещатик. Обескровлен батальон.
И лупит враг по нам, как будто кием,
За шаром шар вгоняет в лузу он.
Невозможно тогда устоять было нам
Под ударами танковых клиньев.
И у нас оборона трещала по швам
От Смоленска до самого Клина.
Скрежеща, танк давил нас и этак и так.
Было чувство, что заживо режут.
А в ответ лишь в бессилии сжатый кулак
И зубовный от ярости скрежет.
Не был пролит еще слез людских океан,
И далеко до победных сражений.
Мы выпивали пока за стаканом стакан
Горечь первых своих поражений.
Тревога в воздухе витала,
И холодили нам нутро
Знакомый голос Левитана
И сводки Совинформбюро.
Цепь неудач июль венчала,
И пали Гомель, Могилев и Энск.
Погибла армейская группа Качалова
На полпути из Рославля в Смоленск.
Но и в той обстановке, черт ее разберет,
Были те, кто не праздновал труса,
Кто в атаку бесстрашно бросался вперед.
Их запомнила Старая Русса.
И насмерть, не дрогнув, стояли – хоть режь.
Их стойкость никем не измерена.
И Брестская крепость, и Лужский рубеж
На подступах к городу Ленина.
Проверку на крепость держал человек,
На излом и изгиб его разум и тело.
И небо страны не забудет вовек
Полета-тарана Гастелло.
Неведомо было тогда нам с тобой,
Что сжималась пружина отмщенья,
Чтоб потом распрямиться в боях под Москвой,
Заслужив у народа прощенье.
Чтобы дать супостату решительный бой
За детей, матерей и за внуков,
Собиралась великая рать под Москвой
И склонился над картою Жуков.
Все впереди. Не надо плакать зря.
Придет пора, и вселят веру в души
Парад в Москве седьмого ноября
И первый залп прославленной «Катюши».
Лихое время – сорок первый год.
В нем драматизм Отечества и судеб
Простых людей, попавших в переплет.
Иной поймет их, кто-то их осудит.
Легко судить, не побывав в их шкуре,
Не прожив в сорок первом даже дня.
И не носив шинель не по фигуре,
Не нюхав пороха и ада артогня.
Сдавались в плен? Крыть нечем. Это было.
Предательство и подвиг рядом шли.
Кому награда, а кому могила –
Два куба свежевырытой земли.
Не нам судить, да не судимы будем.
Все это ставить им в вину,
Не зная соль военных буден,
Читав лишь книжки про войну.
Ведь выиграли ее не боги,
А эти вот фронтовики.
Что неказисты, чуть убоги,
У каждого свои грехи.
Одно скажу: в той страшной битве,
Спасая нас – меня, тебя,
Возможно было победить им,
Лишь сильно родину любя.
