Судьба семьи - в судьбе России Редакция «Вестника Приграничья» завязала дружбу с Ройнольдом Колоссовым. С нашим районом его связывает многое. Он – сын Андрея Суровцева, уроженца села Барано-Оренбургского, племянник Федора Суровцева, одного из первых комсомольцев, партизана отряда Дальневосточного Чапая Г. Шевченко.
Ройнольд Колоссов живет сейчас в Сибири, а обратиться к нам его подтолкнула находка дневников отца. «К сожалению, я получил дневники от мамы лишь года четыре назад, сообщает Ройнольд. - Он нигде не публиковался. Не был разговорчивым. Очень грамотный и глубокий человек. Однолюб. Его не стало 15 июля 1994 года. Тогда стояла такая же изнурительная жара... В 1986 году отец поехал на Дальний Восток (Гродеково, Благовещенск, Находка, Владивосток и др.), чтобы проститься с живыми еще родственниками и друзьями, и побывать на могилах матери, отца, братьев... Я теперь уже и не знаю, есть ли кто-нибудь из живых родных в Пограничном!? Могилы предков есть...»
В дневниках подробно рассказывается о 20-40 годах прошлого века: о нравах, судьбах простых людей. В семье Суровцевых подрастало девять детей, Федор был старшим среди них. Андрей Суровцев записал свои детские воспоминания трагических событий спустя несколько лет.
Мы посчитали, что воспоминания Андрея Суровцева о далеких годах становления Советской власти в нашем районе будут интересны землякам. Некоторые из воспоминаний Андрея Суровцева, написанные им в тридцатых-сороковых годах, любезно предоставлены его сыном Ройнольдом. Отрывки из воспоминаний мы публикуем сегодня.
[br]
Справка «ВП»
Андрей Игнатьевич Суровцев родился 26 октября (8 ноября) 1914 года
в селе Барано-Оренбургском Гродековского района Приморского края.
После окончания фабрично-заводского училища работал помощником машиниста
паровоза, а в 1941 году после окончания Новосибирского института военных
инженеров транспорта работал инженером-путейцем на Забайкальской железной
дороге. С 1962 года работал в Глазовской дистанции пути заместителем
начальника дистанции пути. На пенсию ушел в возрасте 73 лет.
Награжден государственными наградами. А. И. Суровцев умер на 80-м году жизни.
Вырастил двух сыновей, есть трое внуков.
СТАРШИЙ БРАТ
Ушел из жизни мой старший брат, Фёдор Игнатьевич. Его, двадцатидвухлетнего, расстреляли 22 апреля 1924 г. После того как японцы расстреляли моего отца в 1922 году, он, чтобы отомстить, стал красным партизаном.
Федор был человеком необычайно твёрдой воли и большого ума. Учился он в сельской школе-четырехлетке и окончил ее на «отлично». В это же время он был «мальчиком» в церкви, то есть прислуживал попу: подносил ему кадило, выносил подсвечник. Это считалось большим почетом и вызывало большую зависть у деревенских мальчиков.
Зная весь, так называемый закон Божий и Библию, он в последствии стал безбожником и очень смеялся над верующими, приводя при этом какую-нибудь нелепицу из Библии или Евангелия. Помню, он увлекался чтением художественной литературы. Он перечитал всю, хотя и скудную литературу нашей школьной библиотеки. У него был очень суровый характер, он был вспыльчив и притом обладал большой физической силой.
Когда он был в отряде красных партизан, ему и его одногодкам и друзьям Ивану и Мирону Дарьиным дали задание уничтожить трёх белых офицеров: двух Чекальских и Федота Малюшкина. Партизаны выполнили приказ: пришли ночью в деревню и расстреляли их.
Подробности своих боев он не рассказывал, даже после возвращения из партизан. А отряды партизан были распущены тогда, когда регулярная Красная Армия заняла последний город Дальневосточного края. После этого брат поступил во Владивостоке в милицию, но вскоре возвратился домой.
В это время к нам часто приходили из-за границы бандиты, которые собирались в отряды и совершали налёты на деревни. В целях самозащиты и для поимки таких лиц всем партизанам нашей деревни выдали винтовки. Но однажды, выследив китайского шпиона, мой брат и двое Дарьиных расстреляли его самовольно. После этого случая у них отобрали оружие. Правда, были у них наганы, но без патронов.
С этого времени за ними стали следить бандиты, подбрасывали угрожающие записки, но к делу не приступали. Но, опасаясь за свою жизнь, часто брат уходил ночевать куда-нибудь в другой дом или даже в Гродеково. Моя сестра Надя жила тогда в няньках на ст. Пограничной.
Как-то мама решила сходить к ней в гости. После ее ухода из дома мы двое суток, кажется, жили одни. Как никогда мы провели тогда время очень весело. Распределили между собой обязанности: я был «кухаркой», а остальные дети кто «поваром», кто ещё кем-нибудь, а Федор, как самый старший, был хозяином.
Помню, он даже читал какое-то стихотворение:
- Вот вам - повар, вот - кухарка!
Все настряпаем мы жарко.
Жарим, парим, варим.
Берегись, а то – ошпарим!
Скоро возвратилась мать со станции Пограничной. Побросав все свои занятия, мы собрались вокруг нее и стали расспрашивать про сестру и разбирать ее подарки. Фёдор же интересовался, не видела ли она кого из бандитов и не расспрашивали ли они про него. Мать сказала, что она видела какого-то Головачева и принесла от него письмо к его родителям. За это письмо брат хотел арестовать мать, так как она не должна была брать письмо от бандита.
Таким образом, разговор затянулся до позднего вечера, и мой брат изменил своей привычке – ходить каждый вечер к своим друзьям, и лег спать дома. Часа в два ночи постучали в двери. Мать подошла и спросила: «Кто?»
Ей ответил Иван Дарьин:
- Федя, открой.
- Открывать что ли, Федька? – спросила мать проснувшегося сына.
- Открой, конечно. Только что это он так поздно пришел!? – проворчал Федя. И только мать сняла с петли крючок, как дверь распахнулась со стуком и послушалось громовое, в несколько голосов:
- Стой! Ни с места! Руки вверх!
…Мать после описывала свой ужас в эту минуту такими словами:
- Ну, меня прямо поразило!
После такой фразы, которая повторялась матерью, может быть, раз двадцать или тридцать, мать в деревне прозвали «поразило!». Некоторые нахалы осмеливались говорить это ей в глаза: «Ну как, мол, тетка, тебя «поразило?».
…Оказалось, что банда до прихода к нам на общем собрании так называемого «кредитного товарищества» забрала двоюродных братьев Ивана и Мирона Дарьиных
На собрании дело происходило так. Несколько человек из нашей деревни, сбежавших за границу и ставших бандитами, вернулись и вооруженные с ног до головы пришли в деревню. Барановка расположена примерно в 30 км от границы, но эти бандиты, зная хорошо местность и имея «своих» людей, пробрались незамеченными. Среди них были отъявленные бандиты, например, В. Савин. Был в этой же шайке Ф. Астанков ( Акулинин), Арьков, Урюшин и др.
Приехав на лошадях в село, они преспокойно спешились, оставив лошадей у одного человека(!), и, зная, что сопротивления не будет, пришли в сельсовет, где происходило собрание. Да и кому было сопротивляться: во всем селе было две винтовки, и те находились на дому у председателя, который, кстати, не присутствовал на собрании.
Зайдя в сельсовет, бандиты скомандовали «руки вверх!» и, обыскав комнату, нашли, где находятся Дарьины, которые, как оказалось, спрятались за шкаф.
Выведя их на середину комнаты, где происходило собрание, бандиты приказали им раздеваться. Был апрель, но именно в эту ночь ударил заморозок, а братьев Дарьиных, раздетых почти донага, повели босиком по обледеневшей земле к нам.
Главарь шайки под дулом нагана заставил стучаться к нам Ивана Дарьина. Как только распахнулась дверь нашей избы и Федька услышал дикий крик: «Стой, ни с места! Руки вверх!», он вскочил с кровати и схватил топор, приставленный к изголовью кровати, приготовленный для подобного случая. Но, увидев направленные в двери дула винтовок, понял, что сопротивляться поздно и бесполезно. Тогда он сел на кровать и опустил топор на старое место.
Пригрозив из-за двери, что в случае сопротивления будут бросать гранаты в избу через открытые двери, банда ввалилась в избу. Приказали зажечь огонь, но, к несчастью, у нас не было керосину и нам не удалось разглядеть и опознать личности переодетых в китайские костюмы незваных гостей. Тем не менее, мои старшие братья узнали некоторых из них. Здесь были Радион Урюпин, Арьков и Астанков-Акулинин. Провели обыск, брату приказали собираться и спросили, есть ли у него оружие.
- Есть у меня наган, но он без патронов. Вот тут он лежит, в шкапу.
- Отойди, я сам возьму, - оттолкнул один из бандитов брата, намеревавшегося взять наган, который и в самом деле был без патронов.
Фото Дины Бушуевой
и из семейного архива Р. Колоссова.
